Откровения русофоба, ставшего русофилом
· 4 мин
Иногда мне задают вопрос почему я пишу на русском, а не английском. Откиньтесь на спинку кресла и слушайте откровение русофоба, ставшего русофилом.
Я вырос в 90х годах. Прямо целиком дитя девяностых — пошёл в школу в 1990 и закончил в 2000. Я своими глазами видел кризисы, нищету, бандитизм и торчков в школьных туалетах. Среди моих одноклассников были ребята в малиновых пиджаках, которые считали, что им все должны, потому что они “новые русские”. Это комично и смешно только с позиции лет, тогда это было страшно.
Это был треш, лучом света в котором были компьютерные игры и программирование, а также американские боевики, где обычные парни в одиночку отстаивали правду в казалось бы справедливом американском обществе. И были фильмы вроде Бетховена, показывающие сытую американскую жизнь. И рок-группы, которые добивались мировой славы в стране неограниченных возможностей.
Я создал в воображении картинку США, которая разительно отличалась от моей действительности в Иркутске, и хотел туда уехать. Как-то мама спросила на что я готов и я сказал, что, если понадобится, пойду мыть посуду в ресторанах Лос Анджелеса (фильмы же все были оттуда). Я “бежал от”, лишь бы убежать.
Спустя 3.5 года после университета я уехал за границу и начал отказываться от русского языка. Книги, статьи, подкасты, видео - я начал отрицать русский язык и полностью перешёл на английский. Я писал блог на английском, даже два. В какой-то момент я начал думать некоторые категории мыслей, в основном, рабочие на английском. Я работал над тем, чтобы избавиться от своего русского акцента. К слову, я до сих пор почти ничего не читаю на русском, но уже по другой причине — на английском информация новее и больше выбор.
Я старался меньше общаться с нашими и свысока смотрел на русских туристов на курортах. Мне хотелось отделиться от них, быть не таким, отказаться от российского гражданства при первой возможности. Но при этом, я нигде не мог стать своим и все мои друзья были родом из СССР. Я также любил часто приезжать в Россию, но с внутренним ощущением, что снова жить тут я бы точно никогда не смог.
Всё начало меняться зимой 2017, когда я провёл в России полтора месяца. После первой пары недель ощущение туриста стали пропадать и я начал вливаться в обычную жизнь. Было невероятно комфортно. Это ощущение, когда вокруг всё понятно. Пусть не идеально, но культурная близость компенсировала все материальные неудобства. Я стал проникаться любовью и принятием к русским людям и мне было жалко уезжать из России.
Мы прилетели обратно в аэропорт Лос Анджелеса и я отчётливо помню тот адский напряг, когда ко мне впервые обратились на английском в бытовом контексте. Меня передёрнуло и снова захотелось той лёгкости в коммуникации и ощущения принадлежности к своему племени. Я хандрил около месяца, ощущая себя странником в чужой стране, чужой культуре, чужом языке.
В период русофобии я думал, что русскость можно удалить из себя как будто вырвав зуб. Но русскость оказалась скорее не зубом, а волосами на теле. Сколько их ни постригай, ни вырывай, ни делай эпиляцию, они отрастают заново и даже пуще прежнего. Удалить их можно только химиотерапией, убив внутри всё живое. Я вовремя остановился в своём побеге, принял свою русскость, развернулся и начал “бежать к” своим русским корням, навёрстывая упущенное, в том числе, этим блогом.
Оглядываясь назад, я ни о чём не жалею. Как я писал до этого, чтобы переродиться, нужно немного умереть. Я надеюсь, этот пост хоть немного поможет тем, кто отрицает своё происхождение, и вдохновит их заглянуть внутрь себя и увидеть то прекрасное, что было заложено их культурой и воспитанием. После десятилетий побега, я могу заявить “Я — русский”, но без националистичной гордости, а скорее с любовью ко всему тому, что делает нашу культуру самобытной и уникальной.
Моя русскость — это фундамент, на котором строится моя личность. Не 100% меня определено русскостью, я давно стал миксом из чего-то с чем-то, во многом, благодаря тому, что бросался в крайности. Но русскость и русский язык — это то незыблемое самоощущение, к которому можно вернуться в периоды, когда начинаешь терять себя. Оно — как стержень, который помогает поддерживать самобытность независимо от местонахождения.